Совпадение имен, географических названий и ситуаций прошу считать случайностью. Все образы собирательные.
Станислава была самым первым профессионалом, которого официально пригласили работать в только что открывшуюся киностудию «Кана».
Сотрудница московской католической газеты, выпускница ВГИКа, лауреат международного фестиваля религиозных фильмов в Польше, католичка со стажем – казалось, этого даже много для крохотной сибирской католической киностудии.
Помню, как возбужденный отец Войцех бегом бежал встречать Стасю на вокзал.
А через полтора месяца самолично купил ей обратный билет за свои деньги и насильно посадил в поезд. Не сработались. И студия «Кана» началась без нее.
Но для меня Стася все равно осталась одним из самых интересных и замечательных людей, которых я встретила в своей жизни.
* * *
Она была веселая, голубоглазая, с рыжей копной распущенных волос и звучным голосом. На поясе поверх юбки она носила белый веревочный пояс с тремя узлами – в знак того, что она вступила в третий орден францисканцев? орден мирян. Она вообще любила куда-нибудь вступать.
А еще обожала общаться, болтать. Это первое, что не понравилось Войцеху.
Второе – она постоянно сеяла бардак вокруг себя. Это касалось и фильма, который они с Войцехом сняли в немецком поселке на Алтае, и который она теперь со скрипом пыталась смонтировать на компьютере.
Войцех ждал от нее на съемках профессиональной режиссуры, а в монтаже четкой драматургии, и был весьма разочарован. Действия в фильме никакого не было, зато навалом религиозного пафоса, чего он как раз терпеть не мог. Он ужасно злился и не скрывал этого.
«А еще священник», - удивлялась я.
А Стася не понимала, чего это он так сердится.
В конце концов Макинтош не выдержал их несовместимости и выкинул почти весь готовый фильм из объективной реальности в небытие. Все нужно заново...
Войцех в одиночку доделал фильм, а любой религиозный китч отныне он пренебрежительно обзывал ее именем: «Это же Стася».
И все-таки в этом злополучном фильме лично я обнаружила поистине амечательные моменты.
Вот в женском монастыре лежит умирающая старуха, подброшенная туда, между прочим, дамой католического происхождения! Форменное безобразие, не так ли?
А Стася комментирует это так:
«Одна женщина подарила сестрам свою мать. Сестры ласково зовут ее «Бабушка». Недавно к Бабушке приходила Смерть, но та попросила ее уйти: «Вот вернется моя Ирочка, я попрощаюсь с ней, тогда и умру...»
Трогательно и наивно, правда? И очень светло, не смотря ни на что.
Примерно так она и мыслила.
* * *
Одно из удивительных качеств Станиславы – это веселый пофигизм.
- Я раньше работала фотографом, поэтому сейчас не боюсь снимать на камеру. Беру да снимаю!
- Это трудно?
- Я тебе скажу так, - Стася заговорщически понижает голос. - Есть одна главная кнопка – «вкл» и она же «выкл». А остальное – блеф!
Для нее все было просто. Стася не заморачивалась, так и снимала свои фильмы. И один из них даже получил гран-при на фестивале в Польше. Парадокс? Ничуть!
Это было в начале 90-х.
Россию все еще воспринимали как Империю зла. Как вдруг из России на международный фестиваль религиозного кино прислали фильм под названием «Бог есть любовь»!! Зрители аплодировали стоя.
- Кто тут из России? – искал в кулуарах один польский епископ.
- Мы, – сказала Стася.
- Сколько вас?
- Трое.
- Вот вам всем – по миллиону рублей!
Цифра «миллион» – это, конечно, парадокс инфляции. И все-таки это было много!
- Я подбегаю к Наталье из Новосибирска: «Привет, миллионерша!» Она заныла: «Да какая я тебе миллионерша!» А я ей – миллион в руки! Она чуть не упала! – с хохотом вспоминает Стася.
* * *
Через много лет мы со Стасей снова встретились в Сибири. На этот раз ее пригласил на работу в «Кану» и даже самолично привез из Москвы брат Дамиан.
К тому моменту отец Войцех уехал обратно в свою Польшу. Именно там все эти годы жила Стася с подрастающей дочерью, а теперь наоборот вернулась. Разминулись они с Войцехом.
...Все так же озорно сверкают голубые глаза. А в целом – причудливая смесь бомжихи с пани. Сказались многолетние скитания по свету, неустроенность, вечный поиск работы и жилья. При этом говорила с акцентом и с трудом припоминала русские слова.
Но едва Станислава зашла с рюкзаком в подвал «Каны», стало ясно, что у всех нас появилась мама.
В углу, где мы обычно вставали на молитву, у статуи Богородицы возник букет желтых цветов, простеньких, придорожных, но нарядных. На обеденном столе салфеточка, вырезанная из белой бумаги, и свечечка. Отныне мы обедали при свечах. Все обращались к Станиславе на «ты», несмотря на то, что она была здесь старше всех.
В три часа она выходила из студийного подвала в монастырский двор помолиться специальной молитвой «Венчик милосердия». По пути прихватывала с собой любого, кто попадется по дороге. Иной раз она предлагала компанию совсем неверующему человеку, и тот послушно шел за ней. Ее вера подкупала и убеждала кого угодно.Рядом с ней становилось мирно и спокойно.
- Приезжай ко мне вечером, помолимся по Розарию, – предлагала она.
И я с радостью соглашалась.
О, это было самое интересное общение, которое только можно придумать.
Стася научила меня особому Розарию: не просто механически повторять «Отче наш» и «Радуйся, Мария!», но и каждую тайну применять к своей ситуации, прибавляя свои слова. После этого я почувствовала Розарий своей личной молитвой.
- Только мне захотелось прибавить «Иисус, Которому мы поручаем наших детей», как это произнесла ты, – поделилась Стася после молитвы.
Мы во многом чувствовали и понимали друг друга. (Единственное, о чем нам не стоило говорить - о кино).
* * *
Ходим со Стасей по базару.
Она очень странно себя ведет: то щемится купить копеечные осенние овощи, то вдруг бросается на чищеные кедровые орешки, которые по цене не простые, а золотые!
- Я совсем не знаю русских денег, – оправдывается она.
На самом деле она просто непрактичная, как ребенок.
С Дамианом они познакомились давно, когда Стася еще жила в Нижнем Тагиле, заочно училась во ВГИКе на режиссера и вела кинокружок для подростков. Дамиан, тогда совсем юный монах-иезуит, приехал к ней из Польши – посмотреть на работу ее студии.
- Какой он хорошенький тогда был! – вспоминает Стася. - Все мои девчонки были к нему неравнодушны. Среди них – красавица Оля Шелест, - та самая, которая теперь телезвезда. Помню, все хором пошли его провожать на автобусную остановку. А Дамиан вдруг говорит: «Никак не запомню, как правильно: писАть или пИсать!» - и направляется в кусты. У всех моих застенчивых девочек сделались такие большие глаза, ха-ха!
* * *
Две девчонки садятся в попутку:
- Нам в село, на Мессу. Там ксендз, говорят, красивый!
- Так вы на Мессу или ксендза посмотреть? – спрашивает водитель.
- Ксендза посмотреть.
Водитель останавливает машину, открывает двери:
- Ну, посмотрели? А теперь – выходите!
Этот анекдотический случай нам рассказала Стася.
* * *
...Оказалось, в Польше она тоже вела молодежную студию.
- Вот целая кассета со студенческими фильмами – я сама смонтировала ее. Правда, тут в нескольких местах технический брак. Хочу на вашем Макинтоше исправить.
На Макинтоше свободного места никогда не было, проекты стояли в очереди.
- А я попрошу Дамиана, – Стася не отступала. – Вот сядь и посмотри: студенческие работы полезно смотреть – столько свежих идей.
Я из вежливости отсмотрела с ней целую кассету.
Польские молодые ребята под руководством Стаси инсценировали анекдоты, сами снимали «восьмеркой». Стася в очередной раз хохотала, глядя в монитор, а мне было скучновато. Тут рассказать-то анекдот - так, чтобы засмеялись, - и то непросто, а уж театр по телевизору - совсем занудно.
Я ничего не стала говорить. Все-таки полезное дело: пусть подростки лучше кино снимают, чем водку пьют по подворотням. Но - не шедевры.
Стася все поняла и расстроилась. И больше не просилась за Макинтош убирать дропы.
* * *
- Встретила приятеля в Москве, я, говорит, теперь писатель, - рассказывает Стася. - Хочешь, говорит, и тебя научу – книжку издашь! Берешь газету "Правда", смотришь на первую полосу – а там, например, про доярку, которая поставила рекорд по удою молока. Так ты возьми и опиши, как живет эта самая доярка в своем колхозе, как она ставит свой рекорд, как у нее с мужем. Пойдет на ура, говорит.
К Богу Стася обратилась задолго до того, как в стране официально разрешили религиозную свободу. Иначе, как чудом, это не назовешь.
У Стаси был мужчина, художник, талантливый и пьющий. Когда она забеременела от него, логичнее всего ей показалось сделать аборт. Но что-то останавливало ее.
Как к ней попала открытка со странной черной иконой, она не помнит.
- Эта женщина, лицо которой пересекал шрам, стала моей подругой. Эту иконку я постоянно носила с собой в сумочке, советовалась с ней, разговаривала с ней. Это она отговорила меня делать аборт. Я всю ночь проплакала над иконой, а потом решилась рожать. Зато сейчас у меня есть дочка-красавица, учится в Америке.
А когда в Польше после кинофестиваля нас привезли в Ченстохову, я вдруг увидела в Санктуарии то самое лицо со шрамом: оказалось, моего ребенка спасла Сама Ченстоховская Божья Матерь!
Несмотря на бурную молодость, после обращения Стася заделалась ужасной пуританкой.
- Я прекрасно знаю, как любого мужика сделать дураком, но не хочу.
Поэтому Станислава теперь влюбляется только в священников, совсем не влюбляться она не может. В последнее время она влюбляется в тех священников, которые влюблены в Пресвятую Деву Марию. Как и она.
Например, она обожала замечательного отца Славко из Меджугорья, огромного энтузиаста явлений Богородицы и организатора паломничеств, из России в том числе.
Рассказала со слезами на глазах, как чудесно и красиво он умер: на глазах у всех его забрала к Себе Пресвятая Дева Мария.
Произошло это так: Священник вел на Гору Явлений группу паломников. Когда они уже забрались на вершину, он сказал:
- Святая Мария, молись о нас в час смерти нашей... – и упал.
Во время явления Богородица просила не плакать, потому что отец Славко уже у Нее - рассказала Стася.
А еще Станислава постилась два раза в неделю на хлебе и воде.
Сначала мы удивлялись, глядя на голодную Стасю, которая не ест за обедом супа, пьет голый чай, но ничуть не расстраивается по этому поводу. Для многих пост – это самая бесполезная духовная традиция.
Но Стася рассказала о посте так, что многим захотелось применить ее опыт на практике.
- Пост – это очень ценная жертва в очах Господа. К примеру, жалуются священнику на сына-наркомана: все испробовали, даже Мессу заказывали – ничего не помогает! А тот спрашивает: а добавляли ли к этой интенции пост? Нет? Напрасно: это очень действенно. Попробуйте! Много благодати получают люди через пост, – считала она сама.
* * *
С ее легкой руки я летом поехала в Меджугорье на духовные упражнения, связанные с постом и молитвой. Именно Станислава пристроила меня в московскую группу и даже уговорила их взять сибирячку бесплатно.
Так что если бы не Стася, наверное, жизнь бы моя сложилась бы иначе, ведь после Меджугорья по-старому жить уже нельзя.
Сама Стася в Меджугорье отправлялась при любой возможности и возвращалась оттуда почти святой.
Как-то раз она добиралась до Меджугорья на попутках.
- Это был бег с препятствиями... Началось с того, что меня высадили из автобуса с польскими паломниками, по причине того, что у меня не было какой-то страховки! Они хором мне пытались объяснить, что у меня проблемы. А я не понимала, о чем они: какая может быть страховка, когда мы к Деве Марии едем! Это у них проблемы!
Потом в промежуточном городе не оказалось дома того священника, который обещал Стасе помочь с ночлегом: тот уехал из города, не предупредив ее.
- От нечего делать я пошла в ближайший храм, помолилась, прилегла и заснула. Тихо, прохладно. Выспалась, как следует, попила святой воды, причастилась на Мессе и говорю: Благодарю Тебя, Господи! Ты меня приютил, накормил, напоил! На людей надежды нет, но знаю, Ты меня никогда не оставишь! И, счастливая, я поехала к Маме, - Стася по-меджугорски называла Богородицу Мамой.
- Меня один раз избили и ограбили на улице, - рассказала Стася. – А я только что вернулась из Меджугорья, и поэтому так всех любила! Я сказала тому парню: Бог тебя любит! Тогда он плюнул мне в лицо, и я поняла, что это через него сам дьявол мстит мне за Меджугорье. И вместо обиды у меня в душе была такая радость!
* * *
От нашей студии Станислава съездила с оператором в несколько съемочных экспедиций – в Челябинск, на Сахалин.
Съемки, которые они привезли, были беспорядочные и длинные, но момент истины в них, несомненно, присутствовал.
А еще в этом фильме было очень много статуй Богородицы – то в одном приходе, то в другом, в третьем.
С отцом Ярославом, тоже большим фанатом Меджугорья, они на машине завезли и установили статую Пресвятой Девы Марии на самой высокой горе перед Южно-Сахалинском и долго снимали ее на фоне зеленых гор и голубого неба.
- Станиславе дай волю – она поставит камеру перед статуей Богоматери и будет снимать ее двадцать четыре часа в сутки, – иронизировал брат Дамиан.
Но классный знаковый кадр – Богородица на Сахалине – удался...
* * *
Мы с ней очень любили друг друга, но нам не стоило говорить ни о каких творческих делах, чтобы не ссориться: у нас были совершенно разные вкусы и разная школа. Меня обучали Войцех и Дамиан, и делали это по-западному жестко и бескомпромиссно. Для Станиславы эта система была неприемлема. У нее был свой, щадящий подход к режиссуре и к преподаванию.
- Вот бы основать учебную видеостудию при «Кане», – мечтала она.
- Здорово! И я бы у тебя поучилась, – сказала я, страдая от комплекса отсутствия профессионального киношного образования.
- Это мне у тебя учиться надо… - тихо сказала Стася после паузы.
В любом случае "Кана" была рада Стасе, но та не хотела жить в Сибири.
- Я должна быть в Москве, потому что дочке там ближе до меня – она же учится за границей, - объясняла она.
- Нам в Москве тоже нужны сотрудники, - говорил брат Дамиан. – Будешь там снимать для нас.
Стася была не против, но когда она назвала сумму, которую она хотела бы получать, мы все приуныли...
- Но мне нужны деньги, ведь у меня дочь учится за границей, – убеждала она Дамиана. – И потом – в Москве все так дорого.
- Стася, но все мы здесь получаем совсем мало, – возражали мы.
- Ну и зачем тогда работаете за гроши? – пожимала плечами Стася.
- Студия бедная, спонсоры платят мало!
- Это не ваши проблемы. Нужно уважать себя и свой труд. А он стоит дорого!
Станислава была, конечно, права, но студия «Кана» с самого основания своего держалась на энтузиазме, близком к чуду, а не на средствах, которых никогда и не было. Приличных денег нам платить просто не могли.
* * *
Стася уехала в Москву.
Поначалу мы честно пытались сотрудничать – Дамиан пристроил ее в коммерческую религиозную студию, и Станислвав попутно снимала для «Каны» сюжеты. Однако каждый из них преследовал какой-то злой рок.
Например, вот она сообщает нам, что нужно встретить поезд, проводник которого из такого-то вагона передаст нам сверток с кассетой.
Но ее информация опаздывает на сутки, и кассета уезжает... во Владивосток! Мы наводим справки, когда поезд пойдет обратно, вылавливаем его, но оказывается, что тот проводник уже в отпуске.
Кассета таки попадает в «Кану» по возвращении того парня из отпуска, но вместо начала лета – осенью. Увы, новость к тому времени уже перестала быть "новостью".
Иногда кассеты приходили вовремя, но на них либо не был записан звук, либо шли дропы через каждые пять секунд.
К тому же парадокс состоял в том, что хотя денег Дамиан платил Станиславе больше, чем сибирякам, по московским меркам это все равно были гроши. Сотрудничество не было выгодно ни нам, ни ей.
Станислава жаловалась на отсутствие "базы", элементарного стола с телефоном и интернетом. Дамиан было договорился с редактором московской католической газеты, что Станислава сможет пользоваться иногда ресурсами газеты, а также оставлять штатив от камеры за шкафом в редакционной комнате.
Однако через пару месяцев редактор отказался принимать Станиславу на том основании, что она устраивает на рабочем месте бардак и приводит в редакцию каких-то знакомых из провинции, переночевать на диванчике...
Так или иначе, но наше сотрудничество было обречено.
А мне всегда хотелось снять сюжет о самой Станиславе, святой и бестолковой. До сих пор жалею, что не довелось этого сделать.
Новосибирск 2008
Станислава была самым первым профессионалом, которого официально пригласили работать в только что открывшуюся киностудию «Кана».
Сотрудница московской католической газеты, выпускница ВГИКа, лауреат международного фестиваля религиозных фильмов в Польше, католичка со стажем – казалось, этого даже много для крохотной сибирской католической киностудии.
Помню, как возбужденный отец Войцех бегом бежал встречать Стасю на вокзал.
А через полтора месяца самолично купил ей обратный билет за свои деньги и насильно посадил в поезд. Не сработались. И студия «Кана» началась без нее.
Но для меня Стася все равно осталась одним из самых интересных и замечательных людей, которых я встретила в своей жизни.
* * *
Она была веселая, голубоглазая, с рыжей копной распущенных волос и звучным голосом. На поясе поверх юбки она носила белый веревочный пояс с тремя узлами – в знак того, что она вступила в третий орден францисканцев? орден мирян. Она вообще любила куда-нибудь вступать.
А еще обожала общаться, болтать. Это первое, что не понравилось Войцеху.
Второе – она постоянно сеяла бардак вокруг себя. Это касалось и фильма, который они с Войцехом сняли в немецком поселке на Алтае, и который она теперь со скрипом пыталась смонтировать на компьютере.
Войцех ждал от нее на съемках профессиональной режиссуры, а в монтаже четкой драматургии, и был весьма разочарован. Действия в фильме никакого не было, зато навалом религиозного пафоса, чего он как раз терпеть не мог. Он ужасно злился и не скрывал этого.
«А еще священник», - удивлялась я.
А Стася не понимала, чего это он так сердится.
В конце концов Макинтош не выдержал их несовместимости и выкинул почти весь готовый фильм из объективной реальности в небытие. Все нужно заново...
Войцех в одиночку доделал фильм, а любой религиозный китч отныне он пренебрежительно обзывал ее именем: «Это же Стася».
И все-таки в этом злополучном фильме лично я обнаружила поистине амечательные моменты.
Вот в женском монастыре лежит умирающая старуха, подброшенная туда, между прочим, дамой католического происхождения! Форменное безобразие, не так ли?
А Стася комментирует это так:
«Одна женщина подарила сестрам свою мать. Сестры ласково зовут ее «Бабушка». Недавно к Бабушке приходила Смерть, но та попросила ее уйти: «Вот вернется моя Ирочка, я попрощаюсь с ней, тогда и умру...»
Трогательно и наивно, правда? И очень светло, не смотря ни на что.
Примерно так она и мыслила.
* * *
Одно из удивительных качеств Станиславы – это веселый пофигизм.
- Я раньше работала фотографом, поэтому сейчас не боюсь снимать на камеру. Беру да снимаю!
- Это трудно?
- Я тебе скажу так, - Стася заговорщически понижает голос. - Есть одна главная кнопка – «вкл» и она же «выкл». А остальное – блеф!
Для нее все было просто. Стася не заморачивалась, так и снимала свои фильмы. И один из них даже получил гран-при на фестивале в Польше. Парадокс? Ничуть!
Это было в начале 90-х.
Россию все еще воспринимали как Империю зла. Как вдруг из России на международный фестиваль религиозного кино прислали фильм под названием «Бог есть любовь»!! Зрители аплодировали стоя.
- Кто тут из России? – искал в кулуарах один польский епископ.
- Мы, – сказала Стася.
- Сколько вас?
- Трое.
- Вот вам всем – по миллиону рублей!
Цифра «миллион» – это, конечно, парадокс инфляции. И все-таки это было много!
- Я подбегаю к Наталье из Новосибирска: «Привет, миллионерша!» Она заныла: «Да какая я тебе миллионерша!» А я ей – миллион в руки! Она чуть не упала! – с хохотом вспоминает Стася.
* * *
Через много лет мы со Стасей снова встретились в Сибири. На этот раз ее пригласил на работу в «Кану» и даже самолично привез из Москвы брат Дамиан.
К тому моменту отец Войцех уехал обратно в свою Польшу. Именно там все эти годы жила Стася с подрастающей дочерью, а теперь наоборот вернулась. Разминулись они с Войцехом.
...Все так же озорно сверкают голубые глаза. А в целом – причудливая смесь бомжихи с пани. Сказались многолетние скитания по свету, неустроенность, вечный поиск работы и жилья. При этом говорила с акцентом и с трудом припоминала русские слова.
Но едва Станислава зашла с рюкзаком в подвал «Каны», стало ясно, что у всех нас появилась мама.
В углу, где мы обычно вставали на молитву, у статуи Богородицы возник букет желтых цветов, простеньких, придорожных, но нарядных. На обеденном столе салфеточка, вырезанная из белой бумаги, и свечечка. Отныне мы обедали при свечах. Все обращались к Станиславе на «ты», несмотря на то, что она была здесь старше всех.
В три часа она выходила из студийного подвала в монастырский двор помолиться специальной молитвой «Венчик милосердия». По пути прихватывала с собой любого, кто попадется по дороге. Иной раз она предлагала компанию совсем неверующему человеку, и тот послушно шел за ней. Ее вера подкупала и убеждала кого угодно.Рядом с ней становилось мирно и спокойно.
- Приезжай ко мне вечером, помолимся по Розарию, – предлагала она.
И я с радостью соглашалась.
О, это было самое интересное общение, которое только можно придумать.
Стася научила меня особому Розарию: не просто механически повторять «Отче наш» и «Радуйся, Мария!», но и каждую тайну применять к своей ситуации, прибавляя свои слова. После этого я почувствовала Розарий своей личной молитвой.
- Только мне захотелось прибавить «Иисус, Которому мы поручаем наших детей», как это произнесла ты, – поделилась Стася после молитвы.
Мы во многом чувствовали и понимали друг друга. (Единственное, о чем нам не стоило говорить - о кино).
* * *
Ходим со Стасей по базару.
Она очень странно себя ведет: то щемится купить копеечные осенние овощи, то вдруг бросается на чищеные кедровые орешки, которые по цене не простые, а золотые!
- Я совсем не знаю русских денег, – оправдывается она.
На самом деле она просто непрактичная, как ребенок.
С Дамианом они познакомились давно, когда Стася еще жила в Нижнем Тагиле, заочно училась во ВГИКе на режиссера и вела кинокружок для подростков. Дамиан, тогда совсем юный монах-иезуит, приехал к ней из Польши – посмотреть на работу ее студии.
- Какой он хорошенький тогда был! – вспоминает Стася. - Все мои девчонки были к нему неравнодушны. Среди них – красавица Оля Шелест, - та самая, которая теперь телезвезда. Помню, все хором пошли его провожать на автобусную остановку. А Дамиан вдруг говорит: «Никак не запомню, как правильно: писАть или пИсать!» - и направляется в кусты. У всех моих застенчивых девочек сделались такие большие глаза, ха-ха!
* * *
Две девчонки садятся в попутку:
- Нам в село, на Мессу. Там ксендз, говорят, красивый!
- Так вы на Мессу или ксендза посмотреть? – спрашивает водитель.
- Ксендза посмотреть.
Водитель останавливает машину, открывает двери:
- Ну, посмотрели? А теперь – выходите!
Этот анекдотический случай нам рассказала Стася.
* * *
...Оказалось, в Польше она тоже вела молодежную студию.
- Вот целая кассета со студенческими фильмами – я сама смонтировала ее. Правда, тут в нескольких местах технический брак. Хочу на вашем Макинтоше исправить.
На Макинтоше свободного места никогда не было, проекты стояли в очереди.
- А я попрошу Дамиана, – Стася не отступала. – Вот сядь и посмотри: студенческие работы полезно смотреть – столько свежих идей.
Я из вежливости отсмотрела с ней целую кассету.
Польские молодые ребята под руководством Стаси инсценировали анекдоты, сами снимали «восьмеркой». Стася в очередной раз хохотала, глядя в монитор, а мне было скучновато. Тут рассказать-то анекдот - так, чтобы засмеялись, - и то непросто, а уж театр по телевизору - совсем занудно.
Я ничего не стала говорить. Все-таки полезное дело: пусть подростки лучше кино снимают, чем водку пьют по подворотням. Но - не шедевры.
Стася все поняла и расстроилась. И больше не просилась за Макинтош убирать дропы.
* * *
- Встретила приятеля в Москве, я, говорит, теперь писатель, - рассказывает Стася. - Хочешь, говорит, и тебя научу – книжку издашь! Берешь газету "Правда", смотришь на первую полосу – а там, например, про доярку, которая поставила рекорд по удою молока. Так ты возьми и опиши, как живет эта самая доярка в своем колхозе, как она ставит свой рекорд, как у нее с мужем. Пойдет на ура, говорит.
К Богу Стася обратилась задолго до того, как в стране официально разрешили религиозную свободу. Иначе, как чудом, это не назовешь.
У Стаси был мужчина, художник, талантливый и пьющий. Когда она забеременела от него, логичнее всего ей показалось сделать аборт. Но что-то останавливало ее.
Как к ней попала открытка со странной черной иконой, она не помнит.
- Эта женщина, лицо которой пересекал шрам, стала моей подругой. Эту иконку я постоянно носила с собой в сумочке, советовалась с ней, разговаривала с ней. Это она отговорила меня делать аборт. Я всю ночь проплакала над иконой, а потом решилась рожать. Зато сейчас у меня есть дочка-красавица, учится в Америке.
А когда в Польше после кинофестиваля нас привезли в Ченстохову, я вдруг увидела в Санктуарии то самое лицо со шрамом: оказалось, моего ребенка спасла Сама Ченстоховская Божья Матерь!
Несмотря на бурную молодость, после обращения Стася заделалась ужасной пуританкой.
- Я прекрасно знаю, как любого мужика сделать дураком, но не хочу.
Поэтому Станислава теперь влюбляется только в священников, совсем не влюбляться она не может. В последнее время она влюбляется в тех священников, которые влюблены в Пресвятую Деву Марию. Как и она.
Например, она обожала замечательного отца Славко из Меджугорья, огромного энтузиаста явлений Богородицы и организатора паломничеств, из России в том числе.
Рассказала со слезами на глазах, как чудесно и красиво он умер: на глазах у всех его забрала к Себе Пресвятая Дева Мария.
Произошло это так: Священник вел на Гору Явлений группу паломников. Когда они уже забрались на вершину, он сказал:
- Святая Мария, молись о нас в час смерти нашей... – и упал.
Во время явления Богородица просила не плакать, потому что отец Славко уже у Нее - рассказала Стася.
А еще Станислава постилась два раза в неделю на хлебе и воде.
Сначала мы удивлялись, глядя на голодную Стасю, которая не ест за обедом супа, пьет голый чай, но ничуть не расстраивается по этому поводу. Для многих пост – это самая бесполезная духовная традиция.
Но Стася рассказала о посте так, что многим захотелось применить ее опыт на практике.
- Пост – это очень ценная жертва в очах Господа. К примеру, жалуются священнику на сына-наркомана: все испробовали, даже Мессу заказывали – ничего не помогает! А тот спрашивает: а добавляли ли к этой интенции пост? Нет? Напрасно: это очень действенно. Попробуйте! Много благодати получают люди через пост, – считала она сама.
* * *
С ее легкой руки я летом поехала в Меджугорье на духовные упражнения, связанные с постом и молитвой. Именно Станислава пристроила меня в московскую группу и даже уговорила их взять сибирячку бесплатно.
Так что если бы не Стася, наверное, жизнь бы моя сложилась бы иначе, ведь после Меджугорья по-старому жить уже нельзя.
Сама Стася в Меджугорье отправлялась при любой возможности и возвращалась оттуда почти святой.
Как-то раз она добиралась до Меджугорья на попутках.
- Это был бег с препятствиями... Началось с того, что меня высадили из автобуса с польскими паломниками, по причине того, что у меня не было какой-то страховки! Они хором мне пытались объяснить, что у меня проблемы. А я не понимала, о чем они: какая может быть страховка, когда мы к Деве Марии едем! Это у них проблемы!
Потом в промежуточном городе не оказалось дома того священника, который обещал Стасе помочь с ночлегом: тот уехал из города, не предупредив ее.
- От нечего делать я пошла в ближайший храм, помолилась, прилегла и заснула. Тихо, прохладно. Выспалась, как следует, попила святой воды, причастилась на Мессе и говорю: Благодарю Тебя, Господи! Ты меня приютил, накормил, напоил! На людей надежды нет, но знаю, Ты меня никогда не оставишь! И, счастливая, я поехала к Маме, - Стася по-меджугорски называла Богородицу Мамой.
- Меня один раз избили и ограбили на улице, - рассказала Стася. – А я только что вернулась из Меджугорья, и поэтому так всех любила! Я сказала тому парню: Бог тебя любит! Тогда он плюнул мне в лицо, и я поняла, что это через него сам дьявол мстит мне за Меджугорье. И вместо обиды у меня в душе была такая радость!
* * *
От нашей студии Станислава съездила с оператором в несколько съемочных экспедиций – в Челябинск, на Сахалин.
Съемки, которые они привезли, были беспорядочные и длинные, но момент истины в них, несомненно, присутствовал.
А еще в этом фильме было очень много статуй Богородицы – то в одном приходе, то в другом, в третьем.
С отцом Ярославом, тоже большим фанатом Меджугорья, они на машине завезли и установили статую Пресвятой Девы Марии на самой высокой горе перед Южно-Сахалинском и долго снимали ее на фоне зеленых гор и голубого неба.
- Станиславе дай волю – она поставит камеру перед статуей Богоматери и будет снимать ее двадцать четыре часа в сутки, – иронизировал брат Дамиан.
Но классный знаковый кадр – Богородица на Сахалине – удался...
* * *
Мы с ней очень любили друг друга, но нам не стоило говорить ни о каких творческих делах, чтобы не ссориться: у нас были совершенно разные вкусы и разная школа. Меня обучали Войцех и Дамиан, и делали это по-западному жестко и бескомпромиссно. Для Станиславы эта система была неприемлема. У нее был свой, щадящий подход к режиссуре и к преподаванию.
- Вот бы основать учебную видеостудию при «Кане», – мечтала она.
- Здорово! И я бы у тебя поучилась, – сказала я, страдая от комплекса отсутствия профессионального киношного образования.
- Это мне у тебя учиться надо… - тихо сказала Стася после паузы.
В любом случае "Кана" была рада Стасе, но та не хотела жить в Сибири.
- Я должна быть в Москве, потому что дочке там ближе до меня – она же учится за границей, - объясняла она.
- Нам в Москве тоже нужны сотрудники, - говорил брат Дамиан. – Будешь там снимать для нас.
Стася была не против, но когда она назвала сумму, которую она хотела бы получать, мы все приуныли...
- Но мне нужны деньги, ведь у меня дочь учится за границей, – убеждала она Дамиана. – И потом – в Москве все так дорого.
- Стася, но все мы здесь получаем совсем мало, – возражали мы.
- Ну и зачем тогда работаете за гроши? – пожимала плечами Стася.
- Студия бедная, спонсоры платят мало!
- Это не ваши проблемы. Нужно уважать себя и свой труд. А он стоит дорого!
Станислава была, конечно, права, но студия «Кана» с самого основания своего держалась на энтузиазме, близком к чуду, а не на средствах, которых никогда и не было. Приличных денег нам платить просто не могли.
* * *
Стася уехала в Москву.
Поначалу мы честно пытались сотрудничать – Дамиан пристроил ее в коммерческую религиозную студию, и Станислвав попутно снимала для «Каны» сюжеты. Однако каждый из них преследовал какой-то злой рок.
Например, вот она сообщает нам, что нужно встретить поезд, проводник которого из такого-то вагона передаст нам сверток с кассетой.
Но ее информация опаздывает на сутки, и кассета уезжает... во Владивосток! Мы наводим справки, когда поезд пойдет обратно, вылавливаем его, но оказывается, что тот проводник уже в отпуске.
Кассета таки попадает в «Кану» по возвращении того парня из отпуска, но вместо начала лета – осенью. Увы, новость к тому времени уже перестала быть "новостью".
Иногда кассеты приходили вовремя, но на них либо не был записан звук, либо шли дропы через каждые пять секунд.
К тому же парадокс состоял в том, что хотя денег Дамиан платил Станиславе больше, чем сибирякам, по московским меркам это все равно были гроши. Сотрудничество не было выгодно ни нам, ни ей.
Станислава жаловалась на отсутствие "базы", элементарного стола с телефоном и интернетом. Дамиан было договорился с редактором московской католической газеты, что Станислава сможет пользоваться иногда ресурсами газеты, а также оставлять штатив от камеры за шкафом в редакционной комнате.
Однако через пару месяцев редактор отказался принимать Станиславу на том основании, что она устраивает на рабочем месте бардак и приводит в редакцию каких-то знакомых из провинции, переночевать на диванчике...
Так или иначе, но наше сотрудничество было обречено.
А мне всегда хотелось снять сюжет о самой Станиславе, святой и бестолковой. До сих пор жалею, что не довелось этого сделать.
Новосибирск 2008
Комментариев нет:
Отправить комментарий