Догадливый управляющий

Все совпадения имен и названий - чистая случайность. А еще я имею право на вымысел, если что:)

 Когда он позвонил мне в редакцию газеты, меня поразил его тонкий, почти детский голос:
- Алло, это Георгий П. из Церковного радиовещания. Мне нравятся ваши статьи, и я хочу предложить вам работу у нас на студии. Мне кажется, так может писать только верующий человек. Вы христианка?
- Католичка.
- А я баптист, но у нас как раз межконфессиональное радио. Запишите наш телефончик...

В середине девяностых газета "Семь дней" успешно претендовала на роль путеводителя по культурной жизни Новосибирска, и будучи музыкальным журналистом, мне приходилось частенько писать о концертах духовной музыки. Примерно в этот же период я открыла для себя христианство, и, как все неофиты, при любой возможности бросалась на амбразуру проповедовать. Это потом умные люди посоветовали мне "убирать Господа Бога в подтекст", а тогда я запросто могла написать черным по белому: "...и Святой Дух парил под куполом..."

Оказалось, кого-то это даже порадовало - а именно тонкоголосого баптиста.
Звонить ему я не стала: мне показалось, что "церковному вещателю" не подобает иметь такой голос, даже если он баптист.

**

Встретились мы через несколько лет. Меня как раз уволили с работы  - в тот период это была не газета, а католическая киностудия "Кана". (Забегая вперед, могу сказать, что меня оттуда увольняли неоднократно, но это произошло впервые, и оттого было особенно обидно). Вот тут-то я на безрыбье и вспомнила о предложении с межконфессионального радио.

Обладатель детского голоса оказался пожилым человеком со стертой бесполой внешностью: круглая небольшая голова была почти полностью лысой, а небольшие серые глазки прятались за очками без оправы, стекла которых постоянно отсвечивали, делая его еще более безликим. Классический персонаж Достоевского или Чехова.
Но самой поразительной деталью внешности была фигура - высокий рост, прекрасные пропорции, широкие плечи и - самое невероятное! - осанка. Прям гусарская выправка!
Образ неумолимо распадался на три составляющих, никак не связанных друг с другом: детский голос, невыразительное бесполое лицо - и великолепная фигура. Так кто же вы на самом деле, загадочный Георгий?

Несмотря на былое любезное приглашение на работу, баптист подверг меня жесточайшему допросу: почему я ищу работу, чем я занималась, что произошло, как я пришла в церковь. Мне пришлось все честно и подробно рассказать. 

То ли я завоевала доверие, то ли этот Георгий оказался добрым человеком, однако его глазки за стеклами светились неподдельным сочувствием по ходу того, как я рассказывала мою невеселую историю.
- Да-а... - только и произнес он. - А давай помолимся за тебя! - вдруг с места в карьер предложил он.
- Как?.. Прям так? - растерялась я. - Мы же не в церкви!
- Ну и что! Вот возьмем и помолимся, - и не меняя позы, разве что опустив глаза, произнес: - Господи, мы просим тебя...
...Мы сидели за обычным столом, и он своим детским голосом обращался к Самому Богу. И, что удивительно, мне становилось все легче...
- Как это у вас, баптистов, просто, - высказала я ему за чаем.
- Это действительно просто, - пожал он плечами. - Все испытания даются нам во благо.
- Да ну! - меня никак не устраивала такая точка зрения: я не любитель "испытаний".
- Ну конечно, - убежденно проговорил Георгий. - Вот, например, мою радиостудию недавно ограбили: ввалились четверо подростков, связали меня, избили и вынесли все компьютеры...
- Ужас! И что тут хорошего?
- Слушай дальше: пока они собирали в сумки аппаратуру, я проповедовал им: Господь, говорю, все видит, он воздаст вам, покайтесь, пока не поздно, Он вас, говорю, любит! Один пнул меня, дескать, заткнись, но я за свое. А через месяц их поймали. И на суде говорю я ему:  так кто из нас оказался прав? Он голову опустил.
- А компьютеры-то вернули?
- Нет, конечно: они их уже успели продать. Но я все равно их простил, тем более мать одного из них так меня просила... А компьютеры наши спонсоры уже нам купили совсем новые, мощные. Так-то!

Лишнего рабочего места у Георгия не было, однако дело для меня нашлось: собирать по Новосибирску религиозные новости. Самым простым для меня оказалось освещать жизнь католиков, кроме того, полезно было познакомиться и с другими христианскими общинами. Я побывала на сеансе исцеления у каких-то новомодных протестантов на Сибирской ярмарке: под оглушительную музыку "группы прославления" по команде верующие "избавлялись от рака, спида и туберкулеза" и тут же выходили на сцену под бурные аплодисменты.
Сходила на собрание церкви "Эвенэзер" - это те, которые разыскивают евреев, чтобы переправить их на Святую Землю. "Не вздумайте, говорят, обращать евреев - ваша миссия не в этом: вы должны лишь пожертвовать средства, чтобы помочь им достичь Земли Обетованной". Да, сколько странных христиан на свете...
А кто нынче хорош, зато деньги Юрий платил мне исправно и с видимым удовольствием.
Кстати, я со смехом обнаружила, что московские "собратья по вере" регулярно воруют мои новости и публикуют их в столичных католических изданиях!

***

Атмосфера Церковного вещания мне очень импонировала: помимо Георгия, там работали одни девушки. Как на подбор, все красивые, веселые, креативные и, что немаловажно, все из разных христианских церквей. И передачи у них были такие же: интересные, музыкальные, позитивные, динамичные, разнообразные, на любой вкус и возраст.
Лена делала смешную передачу для детей "Маленькая Овечка" - та все время по легкомыслию попадала в какие-то передряги, но с помощью Доброго Пастыря выходила невредимой.
У Ани была собственная авторская передача - она с легкостью могла раскрыть любую тему из жизни женщины, мастерски меняя голоса, создавая целые спектакли и изобретая сюжетную интригу на пустом, казалось бы, месте. Недаром Аня пришла с профессионального радио, - это был готовый и очень талантливый специалист.
Красотка с библейской внешностью по имени Дора не была профессионалом в журналистике, но имела свое неоценимое качество: никто лучше ее не мог брать на улице блиц-интерью у прохожих.
Вот компания какая!
Для музыкальных передач многие церковные группы прославления с удовольствием отдавали на радио свои записи христианских песен, и у Георгия уже скопилась целая коллекция.
Несмотря на то, что Церковное вещание "вещало" где-то на частотной периферии, в Новосибирске у него появилось много фанов.

На радиостудии - а это была обычная трехкомнатная "хрущоба", в которой сам Георгий и проживал, ночуя на диванчике, - можно было встретить кого угодно: бородатых православных старост, иудеев, староверов, мусульман, не говоря уж о протестантах и пасторах разных видов. По всей студии висели сакральные подарки от гостей - иконы, свечи из Иерусалима, четки - прямо торжество экуменизма. Георгий был очень доволен, когда я подарила ему католический Розарий, даже попросил объяснить, как по нему молиться.
И вообще он был довольно продвинутым верующим - баптист без фанатизма, что называется, он с глубоким уважением относился к любой религии, за исключением сект, конечно.
Девчонки по очереди готовили нехитрые, но сытные обеды, на которые приглашались все присутствующие, в том числе гости. Все рассаживались вокруг крохотного столика в небольшой кухоньке - в тесноте, да не в обиде - и непринужденно беседовали.
Были и запретные темы: стоило новичку поинтересоваться, чем отличается та конфессия от другой, типа "а есть у этих причастие? а вот у нас есть! а есть у них..." - как все девицы наперебой принимались совать ему булочки или конфетки и хором кричать: "Ты ешь, ешь!" - пока тот не отступался от своей острой темы.
Со временем я поняла, что у Георгия господствует неписанный закон: говорить только о том, что у всех нас общее, и умалчивать, не дискутировать об отличиях, - только так можно сохранить "экуменический" мир в отдельно взятой радиостудии.

На моих глазах проект межконфессионального Церковного вещания становился все более успешным. Георгий уже больше не планировал заняться коммерческой рекламой, дабы прокормиться: заокеанские спонсоры с готовностью шли на увеличение содержания и на расширение студии. Георгий отправился в командировку по Сибири и Дальнему Востоку - искать корреспондентов для новостной работы и соратников по созданию сети экуменического радио. Я дала ему адреса и явки красноярских католиков, которые занимались похожим служением, и эти координаты пригодились.

Однажды Георгий пригласил меня на какое-то собрание. Большая комната была набита незнакомыми женщинами в одинаковых газовых косыночках. Оказалось, Георгий бросил клич в своей церкви - кто хочет заниматься радиослужением? - и часть прихожан, вернее, прихожанок откликнулось.
Собрание баптисток произвело на меня удручающее впечатление: бабы оказались горластыми, на мой взгляд, невоспитанными, перебивали друг друга, скандалили. Это была визуализация поговорки "простота хуже воровства". Георгий невозмутимо восседал во главе стола и слушал весь этот бред, а я удивлялась: неужели он всерьез ждал конструктивных идей от этого сборища? И "по-английски" удалилась.
Однако появились новые сотрудницы, и передач прибавилось - может, в ущерб качеству. Однако идея "народного радио" себя оправдала: нашлись христианки, которые рвались учить жить других.

Георгий и сам запустил авторскую передачу, она называлась "Пороки и пророки".
Он брал какой-нибудь популярный "порок", например, алкоголизм, приводил занимательные факты из историю, затем сообщал все, что говорит по этому поводу Священное Писание, и завершал нравоучительным выводом. Он был не только автором, но и ведущим. Для того, чтобы его специфический голос звучал внушительнее, он, во-первых, пытался говорить ниже, во-вторых, прогонял его через компьютерную программу и еще сильнее "опускал" тембр. Возникал образ не очень интеллигентного дядьки с хриплым голосом, однако в целом передача была интересной и динамичной. Про такие банальные вещи, как пьянство и разврат, он выискивал в интернете малоизвестные и заслуживающие внимания подробности, перемежал песнями в тему, Дориными "блицами", и слушать было не скучно. Да, этот человек мастерски владел специфическими радиосекретами - всевозможными шумовыми и звукоизобразительными эффектами - и умел к месту их использовать. Меня немного напрягало чисто протестантское морализаторство, не без этого.
Кстати, мне он тоже предложил делать свою передачу.
Я было уже нашла тему - а именно "Евангелие в лицах", смонтировала пробную передачу, и ее уже даже одобрили "наверху", как вдруг... меня снова приняли на работу в "Кану"! Оказалось, заменили "злого" директора на единственно возможного, на мой взгляд: это был монах-иезуит брат Дамиан.

 Георгий, конечно, жалел, что я уже не смогу заниматься радиопередачей, но искренне радовался за меня и за торжество справедливости в мире.
Я продолжала забегать в радиостудию в гости, теперь - чтобы поплакаться, как трудно идет работа, и Георгий все так же сочувственно выслушивал меня.
Идею радиопередачи "Евангелие в лицах" я полностью перенесла на телевизионную почву: один за другим рождались сюжеты-свидетельства, иллюстрирующие тот или иной стих из Священного Писания. Съемочная группа часто ездила в командировки по городам и селам Сибири и России, и везде находились интересные люди, познавшие преследования за веру, потери близких, чудеса обращения и исцеления. Серия росла.
"А чем не сюжет - сама эта радиостудия?  - подумала как-то я. - Все это здорово подходит к стиху "Да будут все едино".

И в один прекрасный день мы с оператором Ильей отправились на радиостудию - снимать "экуменический" сюжет.
Снаружи обычная панельная пятиэтажка посреди сугробов, а в квартире на третьем этаже... Илья поснимал работу девочек за компьютерами, как они озвучивают на разные голоса своих персонажей, сфотографировал веселый экуменический обед, интервью с пастором дружественной церкви, которое брал сам Георгий, сделал крупные планы работающей звукозаписывающей аппаратуры. Позже мы примонтируем в сюжет радиослушателей.
Чтобы записать синхрон с директором радиостудии, нам пришлось подъехать еще раз - вечером. Мы усадили Георгия в студии звукозаписи, осветили - и я стала задавать вопросы. Цели, задачи, экуменическая идея - все это Георгий толково и убедительно прокомментировал, цитируя по памяти Священное Писание.
- А как и когда вы сами обратились к Богу?
И тут началось самое интересное... Оказалось, он был военным моряком, ни больше, ни меньше. Получил высшее военное образование (вот откуда выправка!) и работал по специальности. Случайно познакомившись с баптистами, он открыл для себя Библию, стал посещать служения, наконец, понял, что хочет круто изменить свою жизнь - например, покинуть армию. Каким-то чудом ему разрешили уволиться без серьезной причины, миновав трибунал. Имея образование связиста, он занялся радиослужением, - и вот уже несколько лет возглавляет радиостудию.

- Да Вы прям Апостол Павел - тот тоже вначале был военным! - восхитилась я.

***

- Приглашаю тебя на собрание, - позвонил мне Георгий. - Мы будем обсуждать идею фильма к столетию баптистов в Новосибирске.
Два раза под благовидным предлогом я избегала такие собрания, на третий мой друг все же уговорил меня поприсутствовать.
- Братья и сестры, надо начать так: наш старейший брат заходит в церковь...
- Нет, братья и сестры, надо начать так: наш заслуженный пресвитер в церкви проповедует...
- Нет, надо начать так: дети играют сценку из Евангелия...
- А ты, Ольга, почему молчишь? - вдруг спросил меня Георгий. - С чего надо начать?
- Это невозможно сейчас решить, - заявила я.
- Почему это? - возмутились женщины в косынках. - Сначала надо придумать сценарий, а потом по нему снимать.
- Документальное кино так не делается, - возразила я. - Мы, например, не пишем сценариев, - только сценарный план: требуются такие-то и такие съемки, составляется список мероприятий, синхронов, организаций, которые нужно посетить. По нему съемочная группа и работает, а уже на монтаже режиссер будет решать сам, с чего ему лучше начать.
Тетки возмущенно загалдели, а я засобиралась домой.

А через несколько дней на киностудию позвонил Георгий и спросил, за сколько бы наша "Кана" сделала такой фильм. Дамиан предложил "гуманный" ценник, и мы приступили.
Не жалею, что я ввязалась в это дело, потому что в целом мне очень понравились баптисты: дружные, активные, позитивные. Я с удивлением узнала, что в нашем городе уже двенадцать баптистских церквей, и продолжают создаваться новые общины.
Мы побывали в нескольких церквах и сняли не только служения, но и попали на венчание. Мы объездили реабилитационные центры для бывших наркоманов, где ребята и девушки сообща пытаются избавиться от страшной зависимости. Мы записали истории обращения нескольких людей разных возрастов, посетили многодетные семьи. Побывали также на репетиции знаменитой группы "Весть" и сняли картинок на клип. Я познакомилась со стареньким пастором, который в свое время сидел в Магадане, а сейчас окормляет приход глухонемых.
Правда, храм мне напомнил клуб, а само служение носило черты торжественного комсомольского собрания с "монтажом" к Первому мая: один выступил - хор спел, вдохновенные лица в зале, затем другой прочел стихи про Иисуса - хор спел, сыграли на скрипке - и так далее. Меня все время тянуло поаплодировать. Так или иначе, но съемки получились выразительные и нарядные.

Я изрядно перенервничала со сдачей этого фильма: в час назначенный в монастырский двор иезуитов въехала туча иномарок, и вся пресвитерская баптистская мафия прошествовала в подвал, где располагалась "Кана". Вся толпа втиснулась в мою монтажерку и уставилась в монитор, а я сама удрала во двор и нервно бродила вокруг монастыря все сорок минут. Молодой шофер, тоже баптист из одной из церквей, ходил за мной и повторял:
- Не понравится им, вот увидишь. Им бы только собраться в кучу да лясы поточить. Они у нас все такие горлопаны, как на подбор.
"Черт тебя принес", - думала я.
На обсуждение я шла по коридору, как на гильотину. Два десятка мужиков в гнетущей тишине высокомерно разглядывали меня, вдруг мелькнуло бледное лицо Георгия и тут же исчезло за чьей-то спиной, - он таки переживал за меня.
Обстановку разрядил Дамиан, в котором "ще не сгинели" остатки польской галантности:
- Прежде, чем высказывать недостатки, давайте поаплодируем нашей даме за ее работу, - и чопорные дядьки, спохватившись, устроили мне овацию.
Следом все пошло, как по маслу: верховный пресвитер, крупный красивый немец, выразил общее удовлетворение моим фильмом, и высказал несколько мелких замечаний: тут неплохо бы подрезать, того подписать, у другого исправить должность...
Георгий, теперь уже не таясь, довольно улыбался мне в знак поддержки.

***

Тем временем брат Дамиан, будучи студентом Высших Курсов Режиссеров и Сценаристов, приступил к дипломному проекту своего фильма по нашумевшей во всем мире книге "Прости меня, Наташа". Автор ее - Сергей Курдаков, выпускник Владивостокской мореходки, как и Георгий. Прыгнув в открытое море с корабля, он чудом достиг Канады, примкнул к протестантам и выбился в популярного проповедника, после чего в самом расцвете сил и карьеры был найден застреленным из револьвера.

Дамиану захотелось на эту тему пообщаться с Георгием, и я их свела, что называется.
Да, Георгий помнит тот случай, когда один моряк сбежал. Да, у него есть знакомые протестантские журналисты, и он готов дать контакт. Да, у него есть хорошие журналисты, которые могут помочь Дамиану в его расследовании (этот Сергей - наш земляк). Например, Аня, почему бы не дать ей заработать.
Так Аня стала сотрудничать с Дамианом и с американкой Кэролайн, которая тоже параллельно работала над фильмом о Сергее, и  с которой Дамиан решил объединить усилия.

- ...Срочно зайди. Есть разговор, - тонкий голос в трубке звучал сухо и официально.
- Что случилось? - перепугалась я.
- Не по телефону.

-...Этот твой Дамиан и эта его Кэролайн - шпионы, а ты - наивная дурочка!
Я была в полном шоке. Оказалось, Георгий нечаянно прочитал недоотправленное Анино письмо, адресованное Кэролайн, в котором она обещалась в ближайшем будущем сфотографировать для нее железнодорожный вокзал.
"Дался им этот дурацкий вокзал!" - с раздражением думала я, в то время как на меня обрушился  негодующий поток сознания Георгия, в котором плавали и "агенты Ватикана", и "американская военщина", и "эти коварные иезуиты", а также "эти сволочи, которые себе на таких вот случаях звезды делают"...
- ...Уж я-то знаю - с ними работал, - кипятился Георгий. - Короче, я запретил Ане - под страхом увольнения! - даже разговаривать с этими двумя, - мне лишних проблем не надо.

Напрасно я, сначала сама, потом вместе с Дамианом, пыталась убедить его, что с вокзалом все так вышло не со зла, а по беспечности: отныне вход в радиостудию был закрыт не только для Дамиана, но и для меня. Теперь я могла только прийти в гости лично к Георгию, и только в нерабочее вечернее время, и только после звонка. Если брала трубку Аня, то разговаривала со мной испуганно и поспешно.
Через некоторое время в Новосибирск приехала Кэролайн и остановилась в "Кане".
Георгий привел к ней Аню, когда мы большим арбузом отмечали встречу. Аня передвигалась на деревянных ногах, как зомби. Безжизненным голосом та произнесла текст, который сочинил ей Георгий: я, дескать, передаю вам все материалы, после чего отказываюсь... Затем оба незамедлительно повернулись и покинули "Кану", оставив тяжелое впечатление.
Это был какой-то новый Георгий. Я уже не замечала тонкого голоса, а черная рубашка и зловещие блики вместо глаз придавали облику нечто фюрерское.

Прошло время. Неприятная история стала казаться недоразумением, холодок в наших отношениях исчез, Дамиан надолго уехал из Новосибирска, и я снова получила право посещать радиостудию. Но там уже стало все по-другому. 
Исчезли веселые голоса: девчонки повыходили замуж, спонсоры урезали содержание. Одна верная Аня сидела и корпела над компьютером, работая за себя и за того парня. Георгий выглядел грустным и даже обиженным:
- Эти спонсоры считают, что я тут ничего не делаю. Недавно спросили, за сколько можно продать эту квартиру...
- Но они же не собираются вас закрывать?
- Не знаю: вопрос-то задан...
- И куда вы, если что?..
- Понятия не имею: у меня ни стажа, ни страховки, даже на пенсию не заработал. Куда податься в таком возрасте... Уеду в деревню, буду духовную литературу читать...
Мне стало его ужасно жаль: даже я со стороны видела, сколько душевных сил отдал он своему делу. До чего несправедливо было упрекать его в безделье!
- Знаете, наш Дамиан скоро уезжает навсегда. Как раз сейчас он ищет менеджера в "Кану". Вы бы согласились?
- А что, - оживился Георгий. - Я готов рассмотреть это предложение.

-... Я не в восторге от этой кандидатуры, - угрюмо буркнул Дамиан, помятуя об истории с вокзалом. - Не очень-то он подходит.
- Я не подхожу, он не подходит, а кто тебе подходит? - рассердилась я. - Иисус Христос и Дева Мария?
На самом деле я и сама считала, что не подхожу для руководящей работы: я эмоциональна, нетерпелива, склонна раздуть из мухи слона, к тому же я хочу делать фильмы сама, а не командовать кем-то.
- Верующий, христианин, порядочный, в возрасте, честный, талантливый, есть опыт руководства людьми, есть опыт создания передач, знает технику, - перечисляла я. - Что тебе еще надо?

Когда я через месяц вернулась из отпуска, который провела в Израиле, то с радостью обнаружила в директорском кабинете Дамиана и Георгия вдвоем.
- Вот наш новый менеджер, - представил мне Дамиан моего друга, и я звучно поставила на начальственный стол бутылку вина из Каны Галилейской, которое купила в Назарете.

Больше месяца Дамиан сдавал дела Георгию, разъясняя все детали, отвечая на вопросы.
Новый священник-директор подъедет только к лету, через полгода, и до тех пор Георгий будет полностью возглавлять киностудию. Георгий, окончательно уволившийся из Церковного вещания, уже восседал за главным столом, а Дамиан со своим ноутбуком пристраивался сбоку, и вообще появлялся в кабинете все реже и реже, пока, наконец, и вовсе не уехал в другую страну.
А мы остались. Помню, идем мы с Георгием с работы домой.
- Дамиан сказал мне, что с тобой трудно сработаться, а я ему: это с Ольгой-то трудно работать? Да мы запросто сработамся!
Мы зашагали через рынок.
- Мне сюда, - я показала на рыбный ларек. - Селедки куплю.
Георгий шагнул за мной:
- Погоди, я сам тебе куплю, - надо же мне тебя хоть чем-нибудь отблагодарить, - и купил мне самой дорогой селедки, и не одну, а целых две.
Он был такой радостно-возбужденный в тот вечер. А селедка оказалась несвежей...

***

Первое, что сделал Георгий, исполняющий обязанности директора, - это поднял всем зарплату.
До него мы получали какой-то мизер. Выходец из многодетной небогатой семьи, Дамиан вырос крайне скупым человеком, и хотя рассчитывался с нами не своими деньгами, в день расплаты у него портилось настроение. Он бессознательно предпочитал, чтобы люди работали ради его красивых глаз (которые действительно были красивыми), поэтому киностудия была переполнена влюбленными в него девушками, да и те время от времени бунтовали.
Мне, главному своему специалисту, он заявлял так:
- Поскольку ты получаешь от работы удовольствие, то не Кана должна тебе платить, а ты - Кане.
Смешно. Зарплата тоже была смешной. Но харизма у парня действительно была, и киностудия при нем достигла наивысшего расцвета.
Справедливости ради стоит добавить, что финансирование "Каны" американскими спонсорами было нестабильным, и Дамиан старался сэкономить на "черный день".

Георгий отправился знакомиться с Епископом, заодно решил поговорить о финансовых делах.  Вернулся несколько скисшим:
- Дополнительных денег на развитие не будет, да и теперешнюю сумму скоро урежут, вот что сказал мне ваш Епископ...
Тем не менее зарплаты он всем поднял чуть ли не полтора раза, и себя не обидел.
- Я считаю, что первым делом нужно оплачивать труд. По опыту знаю, что христианские организации обычно недоплачивают сотрудникам.
Я не знала, радоваться или огорчаться: а дальше-то как? Денег-то нет.

Второе - Георгий обязал всех приходить ровно к девяти, и в девять ноль пять проводил планерку за длинным столом в трапезной.
- Кто что сегодня собирается делать - доложите, - требовал он, сидя во главе стола.
Сотрудники несколько иронично восприняли новые порядки, но подчинились: отвечали по очереди вяло и односложно. И так доходило до меня...
На мне лежал выпуск ежемесячного Видеожурнала, и чтобы программа вышла в срок и была разослана на дисках по всем католическим приходам СНГ, нужно было не только смонтировать сюжеты, записать текстовые подводки ведущей и собрать сам выпуск, но и параллельно осуществить большую подготовительную работу: сформировать обложки, распечатать, растиражировать адреса и т. д. В общем, рутина, которую я за годы поставила на поток. Тут важно было ничего не упустить, и такие планерки в этом смысле были удобны:
- Света, сегодня ты кровь из носа должна сдать Андрею новость. Андрей, после обеда приступаем к сборке. Лиля, можешь взять у меня кадры для обложки. Лида, готовь адреса...

***

Первая размолвка у нас с Георгием произошла во время просмотра готового Видеожурнала.
- Георгий, Видеожурнал собран, могу сдать. Сейчас посмотрим или попозже? - заглянула я в директорский кабинет.
- Да ладно, я тебе верю, - улыбнулся Георгий.
- Что значит "верю-не верю"? Вы же за директора, так что примите продукцию.
Георгий посерьезнел:
- Хорошо. Я зайду к тебе через десять минут.

Отсматривать видеопродукцию не так просто: нужно без отрыва смотреть в монитор, пристрастно и внимательно, чтобы не пропустить брак и успеть вычитать все титры.
Георгий пока к этому не привык, поэтому отвлекался, без конца заговаривая со мной. Приходилось останавливать ход передачи, чтобы выслушать его.
Как вдруг он по-настоящему заинтересовался происходящим в мониторе:
- А что это такое, когда картинка вылетает? Как это называется?
- Эффект, что ли? - не сразу сообразила я.
- Так вот, что-то мне эффект не нравится.
- То есть?.. - растерялась я.
- Надо заменить. Скажем, пусть не просто вылетает, а покрутится вокруг своей оси, будет поинтересней.
- Так ведь... Журнал готов, и его надо рассылать, а на этих эффектах мы еще несколько дней потеряем!
- А куда нам торопиться: мы должны развиваться, пробовать. Не получится - всегда сможем вернуть обратно.
Мы заспорили.
Я так гордилась тем, что поставила выпуск журнала на поток, помятуя времена, когда один выпуск собирался по нескольку месяцев, - а тут... Сейчас все бросим и начнем улучшать эффекты... Понятно, что и ведущая могла быть поэлегантнее, и студия посовременнее, и "обвязка" посложнее, но на такие средства это пока лучшее соотношение затрат и качества. Зато сюжеты интересные, живые и профессионально сделанные, а это же главное.
Но я никак не могла убедить Георгия.
- А мы спросим Андрея - пусть он нас рассудит, - предложил Георгий (это станет его любимым методом - в профессиональных спорах апеллировать к гласу народа). - Ну как, Андрей, какой эффект, по-твоему лучше? - обратился к компьютерщику, явившемуся на зов.
- А по-моему, они одинаковые, - равнодушно проговорил парень.
- Как это - одинаковые? Какой тебе лично больше нравится?
- Лично мне не нравится ни тот, ни другой, но разница в том, то один уже готовый, и расставить его по всей линейке - дело пяти минут, а второй надо каждый раз заново конструировать, дня два уйдет. Но мне-то все равно, скажете - сделаю.
Георгий  молча поднялся и обиженно покинул монтажную.

С этих пор все спорные производственные мелочи мы решали на общем собрании, чуть ли не большинством голосов. Бухгалтерша, повар, техник - все теперь принимали участие в том, каким быть Видеожурналу вообще и в частностях. Это занимало уйму времени, но, по мнению Георгия, создавало "творческую атмосферу".
- Пусть выскажутся все, а я выслушаю и приму решение.
- Пустая трата времени, - бурчала я.
- А разве тебе не интересно, что думает, например, Лида?
- Абсолютно неинтересно! Мне интересно, что думает Дамиан, но его уже здесь нет.
- Кстати, Дамиан прав: с тобой невозможно работать, - сказал Георгий.

Неизвестно, к чему бы мы пришли, но тут приехал новый директор - иезуит по имени отец Алекс.
- Примете новый Видеожурнал? - обратилась я к нему.
- Да, конечно, - несколько неуверенно ответил тот. - Пойдемте.
Георгий двинулся было за нами, но новый директор остановил его:
- Да ладно, Георгий, я и сам справлюсь, к чему время тратить. Лучше займитесь чем-нибудь другим.
Я внутренне возликовала.
Отец Алекс уточнил лишь пару титров и дал добро на тиражирование. С тех пор общественные дебаты по поводу улучшения "эффектов" прекратились.

А Георгий что-то замышлял, шушукался с Сергеем, консультировался с Филиппом, наконец, объявил во всеуслышание:
- Я хочу запустить свою авторскую передачу "Пороки и пророки", аналог моей радиопередачи.
"Почему бы и нет, это может быть интересно", - прикинула я.
Георгий сомневался насчет ведущего.
- Ну раз это авторская передача, то вы должны ее вести сами, - предложила я.
- Да я такой страшный, - самокритично возразил Георгий.
- Обычное лицо, - пожала я плечами. - Ничего страшного. К мужской внешности вообще меньше претензий, чем к женской. Тут важнее внутреннее наполнение. Но очки придется снять.
- Значит, ты считаешь, что я мог бы сниматься? - воспрял Георгий.
- Не знаю, - уклонилась я. - Надо посмотреть на экране, что за образ получится.

Наконец, Георгий пригласил нас всех на просмотр первого выпуска передачи "Пороки и пророки", посвященной алкоголизму.
...Мы дружно молчали, не зная, как ему сказать... Говорящая голова на ядовито-синем фоне, обличающая пьянство в течение пяти минут, которые показались нам вечностью, - вот и вся передача. Георгий как-то слишком буквально воспринял идую "перенести с радио на телевидение" - он решил, что к голосу нужно добавить лицо, перебить несколькими картинками, - и готово.
Кстати, само лицо выглядело в мониторе даже лучше, чем я предполагала - таких на телевидении полно, - но телевизионный образ ведущего явно вызывал зрительское отторжение своим высокомерием, назидательностью, непримиримостью.
- Георгий, будьте проще, и к вам потянутся, а то вы даже не улыбаетесь, - сделала я замечание.
- А может, я не улыбаюсь, потому что у меня передних зубов нет, - с горечью ответил тот.
Мне стало его жалко: ну конечно, это сколько ж нужно денег, чтобы вставить... Но разве человек, который не в состоянии даже вставить себе зубы, имеет моральное право воспитывать других? Публичная личность - это прежде всего социально успешный человек, хотим мы этого или не хотим.
- Боюсь, что это не тот ответ, который удовлетворит зрителей, - возразила я. - Они не захотят смотреть, как злой дядька учит их жить по телевизору.
Георгий обиделся на нас, понес передачу отцу Алексу, но и тот ее не одобрил: у католиков не принято столь безапелляционно и агрессивно нести свет в массы.

***

-... Хочу всем сообщить, что я женился, - заявил Георгий на собрании в первый же день, выйдя из отпуска. - Специально говорю вслух, чтобы сплетен никаких не ходило. Моя жена - из нашей церкви, музыкант, вдова с детьми. Кстати, в Церковном вещании освободилась должность директора, и я предложил ее кандидатуру.

 За какой-то месяц Георгий сильно изменился внешне и внутренне: он обрел дополнительную мужественность, честолюбие.
Наладив подпорченные было отношения с баптистами, Георгий теперь не только занимался эфиром католиков на общественном канале, но и отвечал за эфирное время баптистов, а для радио, возглавляемого супругой, он возобновил свою передачу "Пороки и пророки".
Теперь после планерки он закрывался и в наушниках монтировал новые радиопередачи, а когда его отвлекали, говорил, чтобы все вопросы отложили на завтра, до планерки.
"Толку от него нет, не было бы вреда", - думала я.

***

Тем временем серьезно заболел Папа Иоанн Павел Второй.
Весь католический мир внимательно следил за состоянием Святейшего Отца. Мы постоянно по сателлиту записывали Ватиканский телеканал, чтобы смонтировать сюжет о болезни Римского Папы, - не у всех же российских католиков есть возможность принимать Ватикан. Это была кропотливая работа: нужно было промотать десятки часов записи, чтобы вырезать нужную информацию на минуту. Антенна принимала плохо, картинка дергалась, - в общем, дело неблагодарное. Но в конце концов мы справились.
Сюжет о болезни Папы должен был открывать новый Видеожурнал. Готовая передача уже лежала на компьютерной дорожке, принятая начальством. Осталось только растиражировать, и я преспокойно уехала в командировку в Вятку.
Именно в Вятке нас с Филиппом настигла новость о смерти Папы. Это событие задало совершенно иное направление нашим съемкам в Вятке, и нам даже пришлось немного задержаться.

Каково же по возвращении было мое удивление, когда я узнала, что журнал с сюжетом о болезни Папы еще не отправлен... Как, почему?!
- Что ты тут выступаешь: это не твоя ответственность, - осадил меня Георгий. - Я менеджер, я принял решение, что сейчас важнее сделать материал, посвященный памяти Папы. Это наш совместный творческий проект.
Да, все так и было: студия в полном составе вторую неделю толпилась у монитора и сообща руководила Сергеем, который вырезал кадры из разных фильмов, посвященных Папе, и клеил под траурную музыку.
- Да, но почему вы не отправили Видеожурнал сразу? Когда я уезжала, он уже был готов!
- А куда нам торопиться. Это только ты порешь горячку, тебе все поскорее надо. А теперь, наверное, нет смысла его отправлять вообще.
Я вспомнила, какой кровью он был создан, и расплакалась от досады. Появившийся в это время на студии отец Алекс поддержал меня и распорядился срочно заняться этим Видеожурналом. Правда, когда диски дошли до адресатов, уже давно был избран новый Папа.
Именно тогда я впервые подумала, что Видеожурнал как СМИ себя исчерпал.

***

Фильм Дамиана "Прости меня, Сергей!" жил своей жизнью, путешествуя по фестиваля и завоевывая призовые места. Дело дошло до того, что Дамиан собственной персоной приехал в Новосибирск по приглашению фестиваля "Встречи в Сибири". Его фильм был показан в центральном кинотеатре города, а сам Дамиан давал интервью местным новостям.
Теперь Георгий всем рассказывал, что стоял у истоков...  Я его не узнавала.

 Я вообще его не узнавала: куда подевался знакомый мне добрый и здравомыслящий человек! Наши с ним отношения становились все хуже и хуже. Он уже относился ко мне откровенно враждебно и даже настраивал против меня директора, ловко манипулируя его нежеланием называться подкаблучником (свойственным мужчинам всех времен и народов, включая монахов).

Его кадровая политика напоминала саботаж: он самолично отговаривал новичков идти к нам работать, мотивируя тем, что у студии мало денег и нет никаких перспектив. Но особенно меня возмущало, что он закрывал глаза на серьезные должностные преступления сотрудников.
Например, Стас взял за моду таксовать на студийной машине в рабочее время.
- Он что, за день доехал до Томска и обратно? - удивился отец Алекс, случайно заглянув в водительскую тетрадочку, куда записывался километраж.
- Да нет, он за оливками ездил на Левый берег, там, говорит, они дешевле, а он, говорит, собрался готовить солянку на обед... - объяснила я, вдруг прочувствовав весь абсурд этой конструкции. Ну конечно!..
- ...Георгий, вы знаете о том, что Стас таксует на нашей машине? - сунулась я в кабинет начальника.
Георгий медленно поднял на меня свои бесцветные глаза:
- Ты что, шпионишь?
- Вот, сами посмотрите, - я сунула ему тетрадку. - Вчера, позавчера, поза-позавчера...
- Это не твоя ответственность, - он вырвал у меня тетрадочку.
- Ну да, это ваша ответственность, но не безответственность же! - взорвалась я.
- Выйди из кабинета! - скомандовал тот.

***

А Стас совсем распоясался.
Будучи каким-то протестантским активистом в своей церкви, он регулярно напивался в командировках, да так виртуозно, что никто не чувствовал запаха - что-то он такое принимал вдогонку. Тот шатался, глаза смотрели в разные стороны, лицо наливалось кровью, а съемочные материалы представляли собой форменное безобразие... Но Стаса невозможно было поймать: он пил либо ночью, либо в туалете, либо на верхней полке в поезде во время пути... Парень был невероятно изобретательный, к тому же без конца вслух проповедовал "любовь Иисуса Христа".
Когда я жаловалась Георгию на очередные запоротые съемки, тот парировал таким образом:
- А кто пойдет сюда работать за такие деньги? Вот и терпи.

Но однажды Стас превзошел сам себя.
Нас пригласили в Красноярск - снять Пасхальную Мессу. Ночевали мы в монастыре кларетинов, и Игорь ночью выкрал у монахов из гостиной коньяк и весь выпил. Утром он просто не мог подняться, - лыка не вязал. Во время съемок то и дело бросал камеру, где придется, и убегал в туалет. А на улице, во время торжественной процессии, не выдержав, привалился к коричневой готической стене храма и, простите, облевал ее - на глазах у всего честного народа...  
- Он часто напивается? - строго спросил меня священник.
- Постоянно...
- Почему его не выгонят? Он же позорит студию!
- Мне не поверят...

-...Я тебе не верю: он протестант, а протестанты не пьют, - заявил Георгий.
- На этот раз у меня слишком много свидетелей - вся красноярская община, - злорадно ответила я.
- Ты - вот что, - сбавил обороты Георгий. - Ты пиши докладную, так, мол, и так, а я директору отнесу!
Докладную я в тот же день отдала Георгию.
- Так как ты считаешь: уволить его или выговор объявить? - спросил тот.
- Уволить, конечно, - сказала я.

Стас остался работать.
- ...Что же вы его тогда не уволили? - спросила я отца Алекса через пару лет, когда тот уже не был директором "Каны".
- Так я ни о чем не знал! Почему вы мне не сообщили?

Георгий так и не отдал бумагу директору, зато приобрел верного союзника в лице Стаса.
Я понимала его логику: любимым чтением из Евангелия у него был история про Догадливого управляющего, который ворует, пока есть возможность, но одновременно уменьшает долговые расписки другим - в надежде, что те его отблагодарят и не дадут пропасть, когда хозяин выгонит. Георгий нередко цитировал эти стихи.
- Ты на НИХ работаешь, а ОНИ тебя используют и выкинут. Лучше бы ты думала о себе, - говорил он. (Интересно, что в конечно счете он оказался прав!)

***

Новым директором оказался американский иезуит по имени отец Ярослав, тоже в прошлом профессиональный офицер. По иронии судьбы еще недавно американский военный для Георгия был врагом, а тут пришлось ему подчиняться.
Теперь новому дирктору пришлось метаться между мной и Георгием. И тогда Георгий предпринял последнюю попытку защитить свою власть.
Месяц его не было ни видно, ни слышно: он что-то вычитывал в интернете, перерабатывал, сочинял, перепечатывал, наконец, объявил о собрании, посвященном реконструкции нашей организации.
Нам раздали по экземпляру некоего документа, состоящего из перечней и таблиц. Это было нечто среднее между правилами поведения и системой штрафов и поощрений. Запрещено было, к примеру, жаловаться на начальство, и за это якобы полагался какой-то штраф. А поощрение полагалось за "число продаж" - уж не Видеожурнала ли? В общем, эти нелепые правила были придуманы во имя укрепления начальственной власти, при этом никакого внимания качеству реальной работы не уделялось, будто это неважно.
Было решено обсудить эти правила через три дня.
Я написала встречную бумагу, в которой проанализировала каждый пункт и сделала вывод, что это нововведение носит антидемократический характер и идет во вред работе и творческому началу. Кажется, я говорила так убедительно, что со мной согласились все, а отец Ярослав даже воскликнул:
- Как же я этого сразу не увидел!
Георгий выглядел расстроенным, но спокойным.
Я столкнулась с ним при выходе, и он, горько улыбнувшись, бросил мне:
- Я ж тебя из дерьма вытащил!..
Видимо, он имел в виду, что помог мне, когда меня в первый раз выгнали из "Каны"...

- ...Надоело мне это двоевластие: или она, или я, - сказал он отцу Ярославу.
- Ну тогда, конечно, она, - ответил тот. - Ты же понимаешь, Георгий...
- Да все я понимаю, - согласился Георгий. - Вот и жена мне сказала - уходи, не мучайся.

Мы устроили "прощальные шашлыки" во дворе, разлили вина, чокнулись. Георгий не пил. Едва осилив один шампур, он произнес несколько прочувствованных слов, пожал каждому руку, обойдя всех по кругу, у каждого попросил прощения (хотя по его взгляду я почувствовала, что меня он так и не простил) - и ушел из "Каны". И из моей жизни.

***

Как-то раз, спустя год, я увидела Георгия из окна троллейбуса.
Тот шел, широко улыбался, смотрел на небо, на весеннее солнце. Ветер трепал остатки его волос.
"Зубы вставил!" - обрадовалась я.
Он больше не выглядел значительным, зато счастливым.